Женщины-легенды: Ида Рубинштейн

[mawka]

http://community.livejournal.com/ch...ili/100336.html



Даже свою смерть она обставит так же загадочно, как выстраивала жизнь. В завещании оговорит все, что следует сделать, когда ее не станет: никаких официальных извещений о кончине; время кремации и захоронения должно быть сохранено в тайне; на постаменте никаких надписей — ни имени, ни дат. Только две буквы — I. R. Ида Рубинштейн. Кто она? Одним словом не определишь. Одни считали ее дилетанткой, добившейся известности с помощью денег, другие восхищались экзотической внешностью, а те, кто видел Иду в балетах Фокина “Клеопатра” и “Шехеразада”, навсегда сохранили в памяти ее обжигающий как лед танец-пантомиму.



Диковинный тюльпан



Больше всего современников потрясает облик Иды. “В ней есть что-то таинственное до холода, до озноба. И что-то слишком пряное, слишком изысканное, слишком упадочное”, — скажет художник Александр Бенуа. Да, всего слишком, всего с избытком, с перебором, но от этого “слишком” нельзя оторвать глаз. Красота Иды пронзает в самое сердце. Ее лицо, по свидетельству одной из современниц, “было такой безусловной, изумляющей красоты, что кругом все лица вмиг становились кривыми, мясными, расплывшимися — какими бы праздничными до того ни казались. Пожалуй, увидеть ее — это этап в жизни”. Знавшие Иду отмечают и ее чудесный восточный профиль с узкими миндалевидными глазами, а художник Лев Бакст сравнит Рубинштейн с “тюльпаном, дерзким и ослепительным”.

Возбуждает и богатство Иды, которой ничего не стоит заказать себе для путешествия из Петербурга в Москву не купе, не вагон, а весь поезд. Один поэт напишет о ней: “Дитя рекламы шумной, звонкой!/Пером, резцом и лестью тонкой/Тебе воздвигли пьедестал./Но создал всю “литературу”,/Легенды, живопись, скульптуру —/Не твой талант, а... капитал.”

Да, деньги творят чудеса, и они будут работать на ее легенду, а также на ее театр, главным персонажем которого, конечно, будет она — таинственная, инфернальная Ида. Но не только деньги помогут Иде. Есть еще напор, упрямство, энергия и вера в свою избранность. О себе она скажет: “Я не могу идти рядом с кем бы то ни было, я могу идти только одна”.



Дыша духами и туманами



Что такое быть одной, Ида Львовна, родившаяся в Харькове, по одним сведениям — в 1883-м, по другим — в 1885 году, в богатой еврейской семье, узнает рано, в детстве потеряв родителей. Заботы о воспитании сироты возьмут на себя ее многочисленные родственники. Ида переедет в Петербург, где получит прекрасное образование. Она в совершенстве овладеет английским, французским, немецким и итальянским языками. А когда девочка заинтересуется историей Греции, ей наймут ученого-эллиниста. Но никто из родственников и в страшном сне не мог представить, какой сюрприз в скором времени преподнесет им Ида. Она объявит, что хочет стать актрисой. Для респектабельного еврейского клана это — как гром среди ясного неба. Но Иду не волнует реакция родственников, она уверена, что будет актрисой, причем великой трагической актрисой, и поступает на драматические курсы при Малом театре. А поскольку при поступлении учитываются не только способности юных талантов, но и их вероисповедание, Ида принимает православие.

Актриса Малого театра Вера Пашенная в конце жизни напишет, как при поступлении на курсы была ошеломлена обликом “дышащей духами и туманами” Иды. “Меня поразила прическа с пышным напуском на лоб. Онемев, я вдруг подумала про себя, что совершенно неприлично одета и очень нехороша собой”.

Трудно сказать, что больше поразило в Иде артиста Малого Александра Ленского — ее способности, внешность или деньги, — но он берет ее в свои ученицы. И в скором времени рассказывает друзьям, что у него появилась новая ученица — будущая Сара Бернар. Обратит внимание на Иду и Станиславский, пригласит ее в свой театр, предлагая серьезно заняться актерским искусством. Но ансамбль, режиссерская диктатура, “полюбите искусство в себе, а не себя в искусстве” — это не для нее.



Танец семи покрывал



Да и репертуар ей необходим другой, который поможет ей состояться как трагической актрисе. Ида дебютирует “Антигоной” под псевдонимом Львовская и терпит провал. Ее игру назовут ученической, отмечая отсутствие драматизма, плохую дикцию, невыразительный резкий голос.

Но это не остановит Иду, мечтающую уже о другой высокой роли — о Саломее в пьесе Оскара Уайльда. Пьесу принимают к постановке в театре Комиссаржевской. Но Ида там ничего не сыграет, зато поразит своим внешним видом. Каждый день она появляется в театре в роскошных одеяниях, с лицом, буквально наштукатуренным, на котором нарисованы, как стрелы, иссиня-черные брови, с наклеенными пышными ресницами и пунцовыми, как коралл, губами. Она молча входит в театр, не здороваясь ни с кем, садится в глубине зрительного зала во время репетиции и молча же возвращается в карету.

Поняв, что с “Саломеей” у Комиссаржевской ничего не получается, Ида Львовна решает поставить спектакль на собственные средства, пригласив для этого режиссера Мейерхольда и художника Бакста. По пьесе Саломея исполняет “Танец семи покрывал”. И Ида Львовна — для полного вхождения в роль — обращается за помощью к хореографу Михаилу Фокину. Фокину предстоит трудная задача — создать не только танец Саломеи, но танцовщицу Рубинштейн. Ида проявляет завидный энтузиазм и терпение, она отправляется за Фокиным в Швейцарию, где он отдыхает вместе с семьей, и упорно трудится, постигая азы балетного искусства. Музыку к “Танцу” Рубинштейн закажет Глазунову.

Однако перед премьерой спектакль запретит Святейший синод, назвав постановку антицерковной. И тогда Рубинштейн и Фокин решают показать только “Танец семи покрывал”. Это случится 20 декабря 1908 года на сцене Большого зала Санкт-Петербургской консерватории. Танец окажется весьма откровенным. На протяжении номера Рубинштейн сбрасывает с себя одно за другим семь покрывал из парчи, переливающейся серебряными нитями, оставаясь в финале почти обнаженной. Ее тело прикрывают лишь бусы, специально созданные для этого танца. Одних подобная откровенность шокирует: Станиславский скажет об Иде — “бездарно голая”, другие придут в восторг. Критик Валериан Светлов напишет: “В ней гибкость змеи, в ее танце сладострастная грация Востока, полная неги и страсти”. Что до публики, то по ее просьбе Ида будет бисировать заключительную часть танца, впервые узнав, что такое гром оваций и восторги зрителей.



Бирюзово-зеленая мумия



Окрыленная удачей, она отправится в Париж, чтобы там показать свой “Танец”. Но тут вмешаются возмущенные скандальным поведением Иды родственники. По их просьбе знакомый парижский врач упрячет Иду Львовну в клинику для душевнобольных. Однако Ида сумеет вырваться из плена, а чтобы избавиться от опеки, выйдет замуж за своего кузена Владимира Горовица, но буквально через месяц после свадьбы разведется с ним. И обретет свободу.

Вскоре благодаря Фокину ее пригласит принять участие в первом “Русском сезоне” сам Дягилев. Злые языки утверждают, что за этим приглашением стояло не восхищение талантом Иды, а преклонение перед ее деньгами. Оплачивала она свое пребывание у Дягилева или нет, не самое главное. Важно другое — тот триумф, который обрушится на Иду в Париже. В 1909 году она предстанет Клеопатрой в одноименном балете, а годом позже — Зобеидой в “Шехеразаде”, созданных ее учителем танцев Михаилом Фокиным.

Каждый жест, движение, поворот головы, костюмы — все будет продумано до мелочей. И Рубинштейн докажет, “какой большой силы впечатления можно добиться самыми экономными, минимальными средствами”. “Сила выражения без всякого движения”, — скажет о ней Фокин.

А вот как описывает появление Клеопатры сестра Вацлава Нижинского хореограф Бронислава Нижинская: “Появление Клеопатры в храме было очень эффектно и театрально. Свиту ее возглавлял Верховный жрец. Восемь огромных черных рабов вносили носилки, на которых стояло нечто, напоминающее саркофаг. Занавеси на обеих сторонах саркофага были открыты, и виднелась похожая на мумию фигура Клеопатры — Иды Рубинштейн.

Клеопатру снимали с носилок, и девушки-рабыни, развернув драгоценные покрывала, в которые было завернуто ее тело, расстилали их по сцене. Цвета покрывал гармонировали с цветами декораций. В конце концов среди покрывал появлялась высокая полуобнаженная фигура Клеопатры... Тело Рубинштейн, ее лицо и руки покрывал бирюзово-зеленый грим, подчеркивающий декоративность внешности артистки. Вся манера двигаться, все жесты были совершенно оригинальны и соответствовали именно ее фигуре. Можно сказать, что в Клеопатре Ида Рубинштейн создала собственный стиль движения”.



Ни микроба банальности



Столь же декоративно и театрально устроит Ида и свою жизнь в Париже, городе, который на долгие годы станет для нее родным. О ее особняке, где Ида будет принимать элиту парижской богемы, начнут слагать легенды. Что здесь реальность, а что вымысел, сегодня сказать трудно.

В ее парке клумбы в особых, придуманных Бакстом, лотках, которые путем перестановки меняют садовый ландшафт каждые несколько недель. А еще есть фонтаны, выложенные мозаикой тропинки и даже маленький зоопарк с обезьянами, павлинами. Иногда к гостям выводят любимицу Иды — маленькую пантеру, которая охраняет ее спальню. В гостиной — золотой театральный занавес, пыточные и нструменты из Сенегала, африканские ткани, японская скульптура, самурайские мечи.

Девиз Иды Львовны — не допустить в себя “ни микроба банальности”. В автобиографии она напишет: “Вам угодно знать про мою жизнь? Я лично делю ее на две совершенно самостоятельные части: путешествия и театр, спорт в движении и волнующее искусство. Вот что берет все мое время. Одно велико, другое безгранично. Я то уезжаю в далекие страны, то подымаюсь в безоблачные сферы... Мне необходима смена, и полная смена впечатлений — иначе я чувствую себя больной”.



Обнаженная из церкви Сен-Шапель



Среди тех, кого пленит красота Рубинштейн, и художник Валентин Серов. Он пишет портрет Иды в церкви Сен-Шапель, превращенной им в студию. Когда Ида проходит по монастырскому двору, из всех окон бывших келий высовываются головы тех, кто сгорает от желания увидеть экстравагантную артистку. Во время работы был лишь один перерыв, когда Ида уехала в Африку, где, по ее словам, убила льва. А по словам Серова, “у нее у самой рот, как у раненой львицы”. Сначала Серов задумает писать ее портрет маслом, но побоится дешевого масляного блеска и начнет работать матовой темперой. Лишь перстни он подцветит маслом.

Рубинштейн нравится, что сеансы проходят в бывшей монастырской церкви, что она позирует обнаженной. Все это в ее стиле. Отвечает характеру Рубинштейн и та изобретательная поза, в которой предстает артистка. Вывернутое, словно закрученное винтом, тело, скрещенные ноги, одна из которых пересекается длинным шарфом, удлиняя и без того длинные ноги. Ассирийский профиль и маленькая головка в копне густых черных кудрей.

Что до реакции критиков и художников на серовский портрет, то Репин назовет картину “гальванизированным трупом”, Суриков — “безобразием”. И лишь после смерти Серова отношение к его работе изменится, а в Русский музей, приобретший полотно, будет выстраиваться очередь из желающих увидеть “нездешнюю сомнамбулу” — еще одна характеристика современников Иды Львовны.



Деньги не на ветер



Это в России, куда Ида уже не вернется. А во Франции она продолжает утверждаться как танцовщица и драматическая актриса. Ида Львовна организовывает свою собственную труппу, заказывает музыку выдающимся композиторам ХХ века. В 1911-м она выступает в мистерии “Мученичество святого Себастиана”, написанной по ее просьбе Дебюсси. Рецензенты отметят, что во время спектакля, который длился пять часов, невозможно было распознать, какого пола госпожа Рубинштейн — то ли юноша, то ли девушка, — а парижский архиепископ возмутится тем, что католического святого играет женщина. В 1912-м Ида предстанет в спектакле по поэме Эмиля Верхарна “Елена Спартанская”, через год — в пьесе, написанной Габриеле д#’Аннунцио “Пизанелла, или Смерть в цветах”, постановку которой осуществит Мейерхольд. Балетные и драматические спектакли следуют один за другим. Ида сыграет Маргариту Готье в “Даме с камелиями”, Настасью Филипповну в “Идиоте”. Игорь Стравинский напишет по заказу Рубинштейн “Персефону” и “Поцелуй феи”. За каждый балет Ида заплатит композитору по 7,5 тысячи долларов — сумма и по нынешним временам внушительная. Равель сочинит для Рубинштейн “Вальс” и “Болеро”. Постановку “Болеро” осуществит Бронислава Нижинская. Роль роковой танцовщицы, пляшущей на столе в таверне, станет для Иды наиболее значительной.

Но и “Болеро” не сумеет перекрыть тот триумф, который познала Ида в дягилевских сезонах. Все, что пишется, подстраивается под нее, не производит впечатления на парижан. Отклики в прессе, особенно на драматические спектакли, разгромные. Однако она продолжает упиваться своей исключительностью, окруженная толпой поклонников, приживалов и друзей. Среди последних — Андре Жид, Поль Валери, д#’Аннунцио, Артюр Онеггер, Лев Бакст.

Последний раз Ида Львовна предстанет перед парижанами в 1939 году в оратории Онеггера “Жанна д’#Арк на костре”. А затем вынуждена будет спешно покинуть Францию, уже оккупированную гитлеровцами. Ее еврейское происхождение не позволит ей остаться в Париже.



Поедемте туда вместе!



Она переедет в Лондон. И начнет новую, другую жизнь. Она никогда не вернется на сценические подмостки. Как будто в ней что-то сломается, уйдут азарт, страсть к приключениям и внешним эффектам. Завершится и бурная жизнь светской львицы.

Как всегда, на собственные деньги она откроет госпиталь и будет в нем работать медсестрой, ухаживая за ранеными французскими и английскими солдатами. Глядя на изображения томной, изысканной, надменной красавицы Иды, в это невозможно поверить. Но и тут она станет исключением из правил. Единственная, неповторимая Ида Рубинштейн.

После Второй мировой войны она вернется во Францию. Примет католичество и проведет последние годы уединенной, затворнической жизни на юге Франции, в Вансе. Забытая и друзьями, и врагами, старая, усталая женщина. Ее парижский особняк сгорит, от него останется один остов.

В 1955 году, когда из гастрольной поездки в СССР вернется прославленная французская пианистка Маргерит Лонг, Ида приедет в Париж, чтобы встретиться с ней. “Она хотела узнать о моих впечатлениях и поговорить со мной о своей молодости”, — вспоминает Лонг. Слушая ее, Маргерит воскликнет: “Поедемте туда вместе!” И тогда неподвижное лицо гостьи, напоминающее восковую маску, дрогнет, а в глазах на мгновение блеснут слезы.

Вместе. Куда? В прошлое, в пору молодости, надежд, первых успехов? Туда дороги нет. Туда можно вернуться лишь в снах, терзающих страшнее тех пыточных орудий, что некогда украшали гостиную Иды.

Ида Рубинштейн умрет от сердечного приступа в 1960 году. О ее смерти мир узнает из маленькой заметки в одной из парижских газет.