Мода в XIX веке. Часть 1-я

[mawka]

Веками жаждавший равноправия, сметливый слабый пол, пользуясь демократическими веяниями Великой французской революции 1789 года – «Свобода! Равенство! Братство!», – мгновенно сориентировался. Особенно по душе ему пришлись два первых лозунга. Он вообразил себя подобным античной Фрине, раскрепостился, выставив напоказ свои прелести.

Рассказывали, что началось все со скандально известной Фортуне Гамелен, которая взяла и прошлась по Елисейским полям с обнаженной грудью, что вызвало невероятный восторг у всех имевших счастье лицезреть это «шоу» мужчин.

С легкой руки не страдавшей комплексами Гамелен женщины решительно облачились в прилетающее платье а-ля антик из тонкой, мягкой, свободно струящейся по округлым женским формам прозрачной муслиновой, батистовой либо кисейной белой ткани из Индии с сильно оголенными руками, глубоким округлым вырезом на груди, иногда не сшитое по бокам, и перехваченное под самой грудью поясом. Некоторые наиболее «продвинутые» парижанки еще подкладывали сзади под юбку подушечку, чтобы подол аппетитно изгибался назад, дразня и распаляя мужское воображение. Никогда ранее женщины не позволяли себе столь откровенных костюмов. Первыми, «на ура», приняли эту моду молодые, стройные, хорошо сложенные, а главное, не боявшиеся показать голое тело, женщины и девицы. Так возник культ обнаженного тела.

...Однако Великая французская революция не принесла женщинам каких-либо значительных прав, если, конечно, не считать введения права на развод. Мечта о женском равноправии оказалась неосуществимой: ее пришлось отложить примерно на сто лет.

Ярчайшей поклонницей-пропагандисткой новой моды была всеми признанная парижская модница и кокетка, несравненная мадам Терезия Тальен (1770-1835), считавшаяся «красивее капитолийской Венеры» – столь идеальна у нее была фигура, прелестями которой можно было любоваться всем, благодаря новой смелой моде: простое платье из абсолютно прозрачного индийского муслина, одетое на голое тело, «говорила» о многом. Порой слишком о многом, и нередко от этого у мужчин даже дух захватывало. Недаром ведь в модном журнале «Зеркало Парижа» писалось: «Она имеет вид выходящей из ванны и нарочно показывает свои формы под прозрачными тканями». Мода на предельное оголение» побеждала всё: пример Тальен оказался чересчур заразителен.

...Эта высокая, божественно сложенная испанка с волосами до пояса, очаровательной шеей, великолепными плечами, полными икрами и такой грудью, что, как писала бульварная пресса той поры, мужчины при виде ее от вожделения не знали, куда деть руки, невероятно возбуждалась при виде мужчин.



Не менее красочно описывает один из ее современников и нарядный вечерний костюм, в котором мадам Тальен посетила оперу: «Она была в белом полупрозрачном платье греческого стиля, с голубым, шитым золотом передником римского образца, завязанными сзади золотыми кистями, с красным шарфом вокруг божественной талии. Ее прелестные руки, смело обнаженные до плеч, были украшены шестью бриллиантами в браслетах; ноги были обтянуты шелковым трико телесного цвета, ступни и икры обвиты с обеих сторон до колен бриллиантовыми пряжками, так что через прорезь мелькала нога; серьги, ожерелья, перстни, украшения на голове – все сияло камнями необычайной цены».

С легкой руки Терезии Тальен и ей подобных решительно выступило на передний план то, что раньше считалось неприличным. Парижские острословы смеялись, что парижанкам достаточно одной только рубашки, чтобы быть одетыми по моде. Нагота сделалась чрезвычайно модной.

Иностранцы приходили в ужас от смелости парижских модниц: туалеты, в которых они щеголяли, 100 лет назад не осмелились бы надеть даже проститутки! Особо популярный воздушный и прозрачный «костюм Психеи» был так глубоко вырезан спереди и сзади, что грудь была прикрыта не более чем на три пальца, талия при этом располагалась непосредственно под грудью.

...Кстати, о декольте! В отсутствие корсета, приподнимавшего и оптически увеличивающего бюст, женщинам пришлось довольствоваться либо тем, чем каждую из них наградила в этой части тела природа, либо носить очень модный тогда, только что изобретенный искусственный бюст, имитировавший природную грудь во всей ее свежести и красоте. Сначала он делался из воска, потом из кожи телесного цвета с нарисованными жилками. Особая пружина позволяла искусственному бюсту ритмично вздыматься и опускаться. Подобные шедевры воздавали иллюзию настоящей груди, пользовались огромной популярностью и стоили очень дорого; Как и поддельные икры, эта «женская прелесть» продавалась открыто, красуясь в витринах модных магазинов, Для поддержания бюста (своего или накладного) в приподнятом положении использовался широкий пояс. Его отсутствие говорило о том, что даме нечего поддерживать...

Обычно день парижской модницы, например, мадам Тальен, начинался не раньше восьми часов утра, когда красавица отправлялась в ванну в пеньюаре а-ля Галатея, после ванны за утренним горячим шоколадом она облачалась в модный передничек а-ля креолка. После шоколада дама облачалась в шмиз (по-фр. “shemise” – рубашка) «столь же пригодный для верховой езды, сколь и для утренней прогулки пешком». Для обеда предназначалось три вида платья и так до позднего вечера. Причем, чем ближе к ночи, тем наряд становился все откровеннее и откровеннее.

Дальнейшее развитие шмиза (появление разреза – сначала от бедра, потом – от талии, а затем и сзади) только оправдывало худшие опасения скептиков. Мода стала еще более фривольной, поистине «нагой» или модой а-ля соваж (по-фр. “a la sauvage” – нагой; самое легкое платье весило... 200 грамм!). Никогда еще декольте не было так откровенно, как в это славное время: грудь открывалась все больше и больше – ниже сосков. Как писал один изумленный современник, «два резервуара материнства были хорошо видны в этом новомодном платье и приводили в неописуемый восторг мужчин». Лишь в очень прохладную погоду некоторые дамочки томно прикрывали своё выразительное декольте прозрачными косынками – фишу, которые кокетливо завязывались на бантики спереди или сзади на талии. В последнем случае, сославшись на то, что «ей душно», дама могла томно попросить кавалера распустить бантик.

Все в женском костюме было направлено на обрисовывание формы тела. Прозрачная батистовая рубашка позволяла видеть всю ногу, украшенную над коленом золотыми обручами. Если у женщины не видны были ноги от туфель до ягодиц, то говорили, что она не умеет одеваться. Когда дама шла, платье, кокетливо подобранное спереди и позади, обтягивающее показывало всю игру ягодиц и мускулов ее ног при каждом шаге,



Одновременно входят в моду парики с короткой прической. Все очень просто: многие модницы очень любили менять выражение своего лица, поэтому темные парики чередовались со светлыми. Господствовал принцип: «белокурый парик утром, а тёмный – вечером». Жгучая испанка мадам Тальен ввела в моду белый парик, эффектно оттенявший её восхитительные томные чёрные глаза. Её почин стал невероятно популярен: женщины всегда хотели быть блондинками. Некоторые дамочки имели по 30-40 париков, что позволяло им ежедневно менять свой облик.

Истинный фурор вызвала суперэкстравагантная мода мервейезок (по-фр. «причудницы» или «чудесницы») – узкого круга рафинированных щеголих, которые публично демонстрировали неприятие каких-либо эстетических идеалов и норм поведения. У них был свой жаргон, свои эпатирующие манеры и... внешний облик.

В их число входили и мадам Тальен, и даже будущая императрица Франции Жозефина Богарнэ, первая жена Наполеона Бонапарта. Они щеголяли в укороченных, абсолютно прозрачных муслиновых (газовых) шмизах на голом теле. Для пущего эффекта свои шмизы они смачивали водой, чтобы те, прилипнув к телу, лучше подчеркивали его пикантные выпуклости и ложбинки. Дополняли их костюм похожие на след от удара топора ярко-алые ленты на шее, огромные бархатные шляпы, чулки со вставками другого цвета, узкие туфли, огромные медвежьи муфты и... почтовый рожок, висевший в качестве украшения на толстой шейной цепочке, спускавшейся почти до живота.

Мервейезы были необыкновенно изобретательны в прическах. Это они осмелились первыми носить такие прически, как «жертва», «под висельника» и «дикарка». Последняя напоминала прическу типа «только что из постели»: длинные, смятые, не расчесанные пряди волос в беспорядке спадали на плечи и грудь. Это они меняли парики в зависимости от времени дня: утром – надевали мальчишеский, белокурый паричок, днём, на прогулку или для визитов, – рыжий или каштановый, а вечером – чёрный.

...Судьба одной из главных модниц той яркой и бурной на события поры Терезии Тальен по-своему нравоучительна. С приходом к власти в 1800 году консервативно настроенного по отношению к слабому полу Наполеона Бонапарта, с которым у неё не сложились интимные отношения, Терезия Тальен перестала играть заметную роль в жизни французского общества.

Деспотичный Бонапарт запретил появляться в его дворце женщинам, у которых была не совсем безупречная репутация. Он никогда не забывал, каким огромным влиянием пользовались эти дамы, в том числе и Терезия Тальен. Однажды, когда при нём кто-то случайно упомянул об этих некоронованных законодательницах как в политике, так и в модах на дамские туалеты, он дико вспылил: «Мною не будут управлять шлюхи!». [На самом деле разъяренный Наполеон употребил более грубое площадное выражение, коротко и ясно характеризующее суть первой древнейшей женской профессии] История сохранила то ли анекдот, то ли быль о запрещении им «нагой моды»: на одном из пышных дворцовых приемов Наполеон заметил красивую молодую даму в очень смелом наряде. Он громко вызвал её из толпы и грозно сказал: «Мадам, вы раздеты, идите оденьтесь!». Времена, когда мадам Тальен, одна из подруг супруги Наполеона Жозефины де Богарнэ, сидела в ложе театра, обнажённая чуть ли не по пояс, ушли навсегда...